О.Б. Лысоченко

После разделов традиции единства польских земель проявлялись очень сильно. Всюду польские патриоты вели борьбу за национальное освобождение, и не раз эта борьба приводила к вооруженным столкновениям. Одной из мер наказания, применяемой к участникам этой борьбы в Королевстве Польском, т.е. на территории, присоединенной к России, являлась политическая ссылка в Сибирь.

В 1827-1830 гг. на Алтае отбывали ссылку члены польского тайного “Общества военных друзей” - Иван Высоцкий, Феликс Ордынский и Карл Ордынский.

И.Высоцкий находился в Усть-Камено-горске около 2 лет 8 месяцев (с 25 августа 1827 г.), затем 27 января 1830 г. он был отправлен рядовым в Сибирский линейный батальон №3 г. Петропавловска, где и проходила его дальнейшая служба.

Ордынские происходили из дворян Белостокской области. Отец был стражником Белостокского обвода. Ф. Ордынский служил учителем всемирной истории и географии в Белостокской гимназии, учащимся которой был К. Ордынский.

К сожалению, сведения о пребывании ссыльных в Усть-Каменогорске очень ограничены. Из их переписки известно, что они сильно нуждались материально, поэтому родственники пересылали им деньги. Практически одновременно с членами “Общества военных друзей” отбывали ссылку на Алтае декабристы А.А. Фок, П. Иевлев, С.М. Семенов. Однако сведения о каких-либо контактах между ними отсутствуют. Возможной причиной этой разобщенности являлась политика царской администрации на местах, которая выражалась в строгом полицейском надзоре, и кратковременность их пребывания в городе. Отсутствие общения с близкими по убеждениям и культурному уровню людьми значительно усугубляло и без того тяжелое положение ссыльного, обрекая на одиночество, затрудняло борьбу с существующими порядками.

В начале 50-х гг. в Усть-Каменогорске отбывал ссылку Шимон Токажевский, член крестьянского конспиративного союза П.Сце-геного, готовившего в 1844 г. восстание в г. Кельце. Токажевский был сыном помещика из Люблинского воеводства и служил во время подготовки восстания винокуром.

В 1848 г. его осудили на каторгу в Омск. Пробыв там несколько лет, он оказался на поселении в Усть-Каменогорске. По его словам, поляки были “первыми сеятелями цивилизации и этических понятий” в Сибири. Это утверждение представляется хотя и преувеличенным, но имеющим под собой определенную реальную почву.

Кроме него, на Алтае в 40-50-х гг. находился польский ссыльный Александр Левицкий. Данные о нем были найдены нами в деле Смоленского волостного правления за 1854 г. В деле указывается, что Левицкому было 29 лет, он являлся бывшим дворянином, из канцелярских служителей, римско-католической веры. В 1849г. “за политические преступления” (написание и разбрасывание по городу возмутительных воззваний, оскорбляющих имя Его Величества) он был лишен прав состояния и сослан в каторжные работы в Усть-Каменогорскую крепость на 12 лет. Однако в 1854 г. по указу царя был освобожден от работ и приказом губернского правления был причислен в разряд поселенцев в Смоленскую волость Бийского округа, куда он прибыл в июле 1854 г.

В 1863г-1864 гг. в Королевстве Польском, а также на Украине, в Белоруссии и Литве произошло восстание поляков. Оно явилось наиболее массовым и очень важным этапом в их национально-освободительной борьбе. Во-первых, восстание способствовало национальной консолидации и росту общественного сознания поляков. Во-вторых, царское правительство было вынуждено узаконить те преобразования, которые были сформулированы в повстанческом аграрном декрете. Содержание крестьянской реформы в 1864 г. в Королевстве Польском существенно отличалось в лучшую сторону от общероссийской крестьянской реформы 1861 г.

По различным данным, в Сибирь было выслано от 20 до 38 тыс. участников восстания. На Алтае основными местами сосредоточения ссыльных были Барнаул (54 чел.), Бийск (45 чел.), Кузнецк (15 чел.) и Усть-Каменогорск (30 чел.).

Из поляков, направленных в Барнаул, 29 принадлежали к дворянскому сословию, 11 были мещанами, 6 – крестьянами и 1-чиновником.

Ввиду отсутствия необходимой информации практически неизвестна степень участия в восстании отбывавших ссылку в Барнауле, их биографические данные, за исключением Вильгельма Сокульского. Из биобиблиографического словаря В.А. Дьякова известно, что он родился в 1823 г., дворянин Минской губернии, отставной штабс-ротмистр Волынского уланского полка. Во время восстания 1863-1864 гг. Сокульский проживал в Витебской губернии, склонял крестьян к вступлению в ряды повстанцев, за что и был предан военному суду.

Несомненно, все ссыльные находились под полицейским надзором. Тем не менее, в рапорте начальника Алтайских горных заводов от 21 сентября 1864 г. отмечалась сложность осуществления надзора и указывалось, что “людей подобного разряда до нынешнего года никогда в Барнаул не присылали и, хотя они состоят под надзором полиции, но состав Барнаульской полиции так ничтожен, что не представляется никакой возможности подробно следить за образом жизни сих людей”.

Часть ссыльных проживала на квартирах; другие - в казармах. Суточное пособие получали далеко не все. Лицам низшего сословия пособие не выдавалось, за исключением признанных нетрудоспособными. Им назначались кормовые арестантские деньги. Ссыльным из дворян, высланным без лишения и ограничения прав и не имеющим собственных средств к жизни, разрешалось выдавать по 15 коп. в сутки. Лицам из привилегированных сословий, сосланным в Сибирь с лишением прав состояния впредь до прочного устройства их на местах, выдавались арестантские кормовые деньги по 7 коп. в сутки. Следует отметить, что долгое время ссыльные вообще не получали определенного от казны пособия, затем оно стало выдаваться частями. Это, конечно, вызывало у них большие затруднения.

С пребыванием польских ссыльных в Барнауле связана волна пожаров, прокатившихся в городе с 19 по 27 августа 1864 г. Причину пожаров пытались найти в злоумышленных поджогах польских ссыльных – А. Мокроницкого, Войниканиса, Быстрановского и др.

Начальник Алтайских горных заводов сообщал в Кабинет, что “общий голос народа подозревает в этом поляков. Напуганный народ, находящийся в страхе и беспокойстве, до того озлился на этих поляков, что намеревается разорвать первого попавшегося поляка или бросить в огонь при первом же пожаре”. Тем не менее, показательно, что несмотря на желание администрации подчеркнуть ненависть народа к полякам, при расследовании пожаров не было обнаружено доносов на ссыльных со стороны местного населения, что, несомненно, свидетельствует о хорошем отношении жителей к полякам.

В целом доказательств виновности ссыльных не нашли, и следствие пришлось прекратить за недостатком улик. Следует отметить, что в неоднократных ходатайствах начальника Алтайских горных заводов администрации Кабинета содержалась просьба о немедленном выселении всех ссыльных поляков из Алтайского горного округа. Именно после пожаров 1864 г. поляки были удалены из Барнаула и переведены, в частности в линейные батальоны №12, 14 Усть-Каменогорска и № 7 Семипалатинска, т.к. в этих городах “не существует казенных заводов, целости которых могло бы угрожать жительство… политических преступников из поляков”.

Упоминания о поляках в Кузнецке содержатся в воспоминаниях ссыльного народника В.В. Берви и его жены – Е.И. Берви. В. Берви указывал, что во время его пребывания в Кузнецке и вообще в Сибири (1864-1866 гг.), “туда высылались в большом количестве поляки, прикосновенные к восстанию, в том числе было много крестьян западного края, против которых даже и политических подозрений не было, они переселялись просто по самодурству администрации, а потому считались добровольными переселенцами”. Супруги Берви поддерживали хорошие отношения с Феликсом Албертовичем Ковальским, братьями Ландсбергами, Кухарским, Домановским, Конюшевским и др. В биобиблиографическом словаре Дьякова нам удалось найти лишь сведения о неком Ландсберге Ольгерде Карловиче, отставном капитане 4-го резервного батальона Казанского пехотного полка. Он родился около 1834 г., католик, уроженец Свенцинского уезда Виленской губернии; был связан с повстанцами, сообщал им о движении карательных войск, за что в марте 1864 г. был предан суду и отдан под надзор полиции. К сожалению, неизвестно, был ли он сослан в Сибирь, и в Кузнецк, в частности. Характеризуя польских ссыльных Кузнецка, Е.И.Берви отмечала, что “большинство были шляхтичи с элементарным образованием. Кое-кто знал ремесло и те сравнительно устраивались. Дворяне получали по 6 руб. в месяц, что при кузнецкой дешевизне было достаточно на самые примитивные нужды, но большинство должны были проявлять настоящее искусство, чтобы прожить на свой паек”. Некоторые из ссыльных занимались ремеслами. Например, Ковальский обучался сапожному мастерству, младший Ландсберг – кузнецкому, Домановский пек хлеб, изготовлял колбасы.

Поляки часто собирались вместе, отмечали праздники. Берви читал им лекции о русских социальных идеях, в которых он критиковал социально-политические порядки в России, помещичье землевладение. О впечатлениях, производимых на слушателей лекциями, он писал: “Пылкие поляки быстро воспламенялись этими идеями”.

Вследствие этих ночных собраний губернатором было сделано распоряжение о “воспрещении политическим преступникам, находящимся в Бийске, оставаться вместе у одного из них до девяти часов вечера”. Кроме того, к министру внутренних дел 19 марта 1865 г. было отправлено прошение о разрешении перевода “политических преступников из городов Бийска, Кузнецка, Колывани в города Усть-Каменогорск и Семипалатинск, подобно тому, как было сделано переселение из Барнаула”. Неизвестно, было ли удовлетворено это прошение, но по данным летописи г. Бийска, в 1866 г. в селах Бийской волости числилось 16 политссыльных поляков. Для более строгого наблюдения за ссыльными МВД в 1866 г. назначило в каждый из пунктов сосредоточения ссыльных специальные полицейские команды. Так, число нижних чинов, назначенных для надзора в Бийске было определено в 9 человек, в Кузнецке – 3, Усть-Каменогорске – 6.

Среди поляков – участников восстания 1863-1864 гг., находившихся на Алтае, необходимо отметить особо врача Цезаря Иосифовича Тэраевича.

Согласно правилам 1866 и 1870 гг., политссыльным запрещалось заниматься медицинской практикой. Однако систематический недостаток медицинских кадров, крайне высокая заболеваемость и смертность населения вынуждали сибирских губернаторов ходатайствовать о разрешении частной медицинской практики политическим ссыльным врачам и фельдшерам. Следует отметить, что труд их был чрезмерно тяжелым. Политические ссыльные-врачи подвергались систематической слежке, им отказывали в средствах на медикаменты, задерживали обеспечение лошадьми для разъездов по обслуживаемому участку. Критика санитарных беспорядков рассматривалась как антиправительственная деятельность, а участливое отношение к больным, как “преступное сближение с целью распространения революционных идей”. Ссыльных врачей могли уволить в любое время или вообще запретить заниматься медицинской практикой без всяких на то оснований.

Несмотря на это, по словам Г.И. Мендриной, в 70-80 гг. XIX в. большинство врачебных и фельдшерских должностей в Сибири были замещены сосланными врачами-поляками, среди которых было немало талантливых и преданных своему делу людей, пользовавшихся огромным авторитетом среди населения.

Ц.И. Тэраевич окончил в 1863 г. медицинский факультет Московского университета. За участие в польском восстании 1863-1864 гг. он был сослан в г. Туринск Тобольской губернии, где в течение двух с половиной лет к нему постоянно обращались больные города и округа за помощью и советом. Необеспеченные больные не только получали бесплатную медицинскую помощь, но и безвозмездно снабжались медикаментами.

В 1872 г., в ответ на петиции многих горожан, власти разрешили Ц.И. Тэраевичу вести медицинскую практику. В 1883 г. ему было предоставлено право свободного проживания в городах России, и он приехал в Усть-Каменогорск, где и прожил до конца жизни. Попеременно он работал городским и уездным врачем, а в 1900 г. занимал должность врача 1 участка Усть-Каменогорского уезда. Когда в 1892 г. в Усть-Каменогорске началась эпидемия холеры, шестидесятилетний Ц.И. Тэраевич принял активное участие в борьбе с ней. При этом он сам заразился брюшным тифом и тяжелые осложнения не покидали его до конца жизни. Он скончался 5 мая 1907 г.

В целом, как отмечает Л.Ф. Пантелеев, ссылка участников восстания 1863-1864 гг. оставила о себе добрую память в Сибири; в огромном большинстве она представляла “высококультурный элемент”. В. Берви определил ее значение для Алтая одной фразой: “Они вносили с собой цивилизацию”.

На Алтае на этом этапе отбывали ссылку Северин Гросс, Адам Бяловеский, Витерт (Виторт), Гинтовт-Дзевялтовский и другие.

Северин Гросс был дворянином–помещиком из Ковенской губернии, активным участником Виленского социалистического кружка, действовавшего с 1874 г. По приказу царя от 13 (25) января 1882 г. Гросс и другие члены этого кружка были сосланы в Сибирь на 5 лет. Дж. Кеннан встретился с Гроссом в пос. Ульбинске, который находился недалеко от Усть-Каменогорска. Кеннан отмечает, что Гросс говорил по-французски и по-немецки, интересовался политической экономией. Позднее Гросс вместе с другими политическими ссыльными (А.А. Леонтьевым, П.Д. Лобановским) участвовал в работе Семипалатинского статистического комитета, занимавшегося изучением географии, истории, экономики края. Политический ссыльный С.П. Швецов очень высоко ценил Гросса: “С. Гросс – один из самых крупных политических ссыльных того времени в Степном крае вообще, в Семипалатинской области, в частности. Широко образованный, он выделялся среди товарищей по ссылке и по возрасту – ему было около сорока, - и по цельности личности, стойкости и выдержанности характера”.

В Ульбинске американский журналист встретился также с “доктором Витертом из Варшавы”. По словам Кеннана, во время нахождения в Ульбинске Витерту было 45 лет, он уже три раза был в ссылке и десять лет провел в тюрьме, т.е. вероятно, являлся довольно опасным “политическим преступником”. “Ссылки и тюрьмы лишили его здоровья и, по всей видимости, ему не долго еще предстояло служить грозой для правительства”. Хотя Кеннан не называет его имени, по нашему предположению, этим ссыльным мог быть Ян Виторт, один из главных деятелей виленских польских кружков, сосланный в 1975 г. в Архангельскую область.

Таким образом, материальное и правовое положение политических ссыльных было довольно тяжелым. В таких глухих местах, как Ульбинское, они практически были лишены средств к существованию. Тем не менее, как отмечает Кеннан, с “политическими”, которых он встретил в Семипалатинске, Ульбинске и Усть-Каменогорске, обращались довольно сносно и они жили лучше, чем в Томске, где ему раскрылась “вся трагичность положения ссыльных”.

В Усть-Каменогорске в 80-90 гг. отбывали ссылку Адам Бяловеский и Гинтовт-Дзевялтовский.

В 1886 г. А. Бяловеский вместе с другим политссыльным Е.П. Михаэлисом работал в Усть-Каменогорске над составлением геологической карты уезда. Кроме того, Михаэлис и Бяловеский совершили путешествие по Рудному Алтаю и после тщательного изучения пришли к выводу о прежнем существовании обширного ледникового покрова на Алтае. Результаты их исследования были изложены в сообщении “Ледниковый период в горах Алтая” в английском журнале “Природа” за 1887 г. Позднее известный русский географ и путешественник В.А. Обручев переводит это сообщение на русский язык и печатает в качестве приложения к своей обширной статье “Алтайские этюды” (1914 г.).

К сожалению, неизвестно, за что и когда он был сослан в Сибирь.

Особенности алтайской ссылки – малочисленность ссыльных, кратковременность их пребывания на Алтае – являлись отчасти причиной того, что на Алтае не было организовано коллективной борьбы с существующим порядком, как это произошло в других регионах Сибири. Тем не менее, тесное общение польских ссыльных между собой и другими ссыльными способствовало укреплению революционных связей в ссылке.

Разнообразная деятельность ссыльных оказывала влияние на хозяйственную, общественную и культурную жизнь края, а само пребывание поляков на Алтае, их непосредственное общение с местными жителями положило начало развитию дружественных отношений между двумя народами, способствовало складыванию диалога двух культур.